У нас в коммуналке на Моховой, напротив нашей комнаты, была комната бывшего солиста Большого театра. Бас роскошный. Уволили за пьянство когда-то, так и состарился. Александр Иваныч его звали.
Пил он страшно. Одинокий, огромный. Пел на всю квартиру, когда напивался. Потрясающе пел. Его все соседи боялись, пьяного. Мне тоже родители говорили — держись подальше.
Только бабуля моя его жалела. Подкармливала всегда, он-то все деньги свои скудные пенсионные пропивал.
А меня он любил очень. Я тогда маленькая была, года четыре. Могла его легко уговорить, чтобы не шумел, не буянил.
Когда мама с папой были на работе, соседи иногда приходили к бабуле моей, попросить, чтобы я утихомирила Александра Иваныча. Он, как увидит меня, замолкает, ручищей своей гладит меня по головке и плачет.
Говорили, вроде дочка у него была, тоже Оленька, умерла от дифтерии маленькой совсем. Тогда и запил. Работу потерял. Потом жена ушла.
Я помню его комнатушку, крохотную, как пенал, грязную, с дурным запахом. Помню ещё, как однажды заболел он сильно, громко стонал, держался за грудь. Соседи вызвали «карету скорой помощи», приехали люди в белых халатах, на носилках унесли Александра Иваныча. Больше я его не видела.
Через месяц в его комнату поселили научного работника, тихого и непьющего.
